Речь шла о жесте, который был естественно связан с выдвижением обладателя верховной власти – или регента – 18.5 и ожидаемыми реформами сената. С другой стороны он оставил прошение об отставке "чтобы прекратить интриги и выяснить, стояло ли за ним действительно правительство". Маннергейм рассказывал о своём беспокойстве продолжающимися интригами и проявляющейся повсюду неприятной мелочности. Между мнением сената и его мнением было огромное различие. "Правительство за моей спиной, совершенно не обсуждая это со мной, заказывает у немцев план оборонительных сил Финляндии".

Решение об отставке созрело после большого парада. Значительным психологическим ударом, возможно, стало то, что сенат теперь, оказавшись под немецким влиянием, осторожно относился к планам Маннергейма в отношении Петербурга. Его речь, произнесённая на параде от имени армии, также не получила ожидаемого отклика. Довольно сложно определить, верил ли Маннергейм, что ему придётся уйти. Возможно, его целью было лишь вынудить сенат оказать ему свою поддержку.

Свинхувуд передал командиру Балтийской дивизии фон дер Гольцу письмо, в котором просил немцев остаться в стране. Фон дер Гольц сообщил, что у немцев готов план по организации армии Финляндии. Условием предоставления германских офицеров было то, что их распределение в армии будет согласовано с военным руководством Германии, и что на службу в Финляндской армии будут приняты лишь офицеры Германии и её союзников. Шведы, следовательно, должны быть удалены. Мотивировкой послужила пестрота полученного офицерами образования.

В сенате Маннергейму 23.5 было представлен проект, который основывался на позиции фон дер Гольца и в числе прочего предполагал образование военного министерства, причём военный министр был поставлен наравне с главнокомандующим. Министра назначал глава государства. Маннергейму предложили организовать армию по немецкой системе. Здесь следовало использовать по необходимости помощь немецких офицеров как преподавателей и консультантов. Его просили представить предложения по численности армии, оснащению и вооружению, а также смету расходов, но они будут зависеть от ресурсов. Право назначения на должности и право повышения и награждения офицерского состава было оставлено пока за главнокомандующим. Военные действия следовало продолжать лишь с согласия немцев; помощь Российским монархистам должна была зависеть от позиции высшего Германского руководства.

Маннергейм представил к большому удивлению сената условия, на которых он останется. Он хотел во всех военных вопросах быть независимым от сената и военного министра. Военному министру следовало оставаться только правительственным чиновником, на этой должности было достаточно штатского лица. Маннергейм хотел сам решать, на какие посты он разместит немцев. Никакие консультации по военным вопросам нельзя вести за его спиной ни с подчинёнными, ни с иностранцами. На это сенатор Фрей сообщил, что сенат уже связал себя по рукам, запросив у Германии офицеров в соответствии с составленным немцами списком. Маннергейм конечно был готов использовать немецкую модель и помощь немецких офицеров при организации армии, но он боялся, что немцы попытаются контролировать армию Финляндии и внешнюю политику страны: он "не хотел чтобы мы бросились на руки немцам" и "не хотел оказаться марионеткой в руках немцев". Во время переговоров по вопросам внешней политики и о марше на Петроград разногласия стали более явными. Маннергейм предостерегал от планирования прямого нападения на Восточную Карелию и подчёркивал пользу от помощи петербургских монархистов. Сенаторы предостерегали от чрезмерного доверия к обещаниям русских в отношении Восточной Карелии.

Прошение об отставке осталось в силе. Обсуждая назначение военного министра, Маннергейм 27.5 заявил сенату, что подполковника Теслефа по его мнению не следует назначать военным министром. Когда Маннергейм "заморозил" Теслефа, немцы посчитали это желанием унизить друзей Германии: "После этого невозможно составить хорошее впечатление о Маннергейме". На минимальные требования Маннергейма немецкий генерал 27.5. заявил Свинхувуду, что он не может согласиться на подчинение немецких офицеров шведам, что количество немецких офицеров в плане нельзя уменьшить, и что нельзя поставить вопрос об их свободном использовании и размещении.

Маннергейм подал Свинхувуду окончательное прошение об отставке: "Я прошу об отставке единственно исходя из того, что во время консультаций, которые я имел честь вести с Вами и членами Сената, у меня была возможность убедиться в том, что правительство не хочет обеспечить высшему военному руководству те условия, с помощью которых я считаю возможным нести ответственность за будущие серьёзные решения".

Решение сената было простым. Он помощи немцев невозможно было отказаться, так что на отставку Маннергейма пришлось согласиться. Вечером 27.5. Свинхувуд назначил новых сенаторов, военным министром Теслефа. Часть сенаторов считала, что было бы очень эффективно назначить главнокомандующим немецкого генерала, но большинство всё же посчитало решающим фактором финское происхождение. Вечером 29 мая регент Свинхувуд предоставил Маннергейму отставку по его просьбе и назначил взявшего Выборг командующего Восточной армией финноязычного генерал-майора К.Ф. Вилкмана (позднее Вилкама) главнокомандующим. 1 июня Маннергейм вошёл в поезд на Хельсинкском вокзале и отправился через Турку в Швецию.

Причины решений сената и немцев были очевидны. Находившиеся в Финляндии немецкие военные хотели упрочить цели Германской армии и сомневались в мотивах Маннергейма. Самостоятельный сенат хотел действовать так, чтобы из Германии не было никаких препятствий – именно во внешнеполитических вопросах – для желанной поддержки.

Причиной наихудшего диссонанса считается желание Маннергейма сохранить за Финляндией свободу действий. Когда надежды о Петербурге оказались тщетными, не удивительно, что у Маннергейма пропало желание далее приспосабливаться к требованиям немцев. У него не было более мотивов для того, чтобы остаться на своём месте. Ежедневные "мелочи" в консультациях оказывались более важными, чем представления об окончательных результатах мировой войны. У Маннергейма было ещё десять лет, чтобы преодолеть нелояльность сената.